Рождество – прекрасный, радостный, тихий праздник. Его преддверие – Святой вечер. Память уносит меня в далёкое детство.
Вот я, десятилетний пацан, в одной руке крепко сжимаю крохотную ладошку своей двухлетней сестрёнки, в другой – узелок с вечерей. Под ногами весело похрустывает снежок, его хлопья бесшумно ложатся на пути таких же, как я «вечерников». Все торопятся к своим крёстным.
Уже темно, хотя не более шести вечера. После моей крёстной мы спешим к тем, кто крестил сестрёнку. Там, в натопленном доме, я, как старший, говорю традиционное «Добрий вечір – Святий вечір! Нас послала мама зі святою вечерею». Крёстная нас обнимает, расспрашивает, как дела у мамы, сажает за стол. Угощает домашней колбасой, варениками, узваром, кутьёй. А в узелке меняет нашу вечерю на дары со своего стола. Самый приятный момент после, перед уходом. Алле (сестре) вручают зелёную трехрублёвку, мне 50 копеек. Три рубля в те годы – несметное богатство для пацана! К примеру, на 50 копеек в 70-е годы ушедшего века можно было купить полкилограмма халвы или 600 г фиников. По дороге домой я говорю сестре, мол, зачем тебе какая-то бумажка, вот, смотри, какая красивая монета – давай меняться. Сестрёнка своим маленьким женским чутьём подозревает подвох, но глаза её брата невинны, как у ангела…
Господи, правый! Как давно это было, словно в совершенно другой, почти забытой жизни…
«СТОЙ!»
Рождество нашего Спасителя, Сына Божьего… В эти дни случаются чудеса…
Герой моего повествования довольно известен в городе. Он не любит публичности. Кроме того, в этой истории краем затрагиваются интересы личного характера.
Это произошло в конце лихих 90-х, в канун Рождества Христова…
Виктор (назовём его так) вышел из дома, в сердцах хлопнув массивной, бронированной дверью. Минуту назад он вдребезги разругался с супругой. Капризная, своенравная молодая особа кроме яркой внешности и пары извилин в голове, настроенных на покупку модных тряпок или обсуждения качества педикюра, ничего из себя не представляла. В который раз Виктор проклинал себя за малодушие и близорукость: «И оно мне надо было!?», снова и снова задавал он себе вопрос, под «оно» подразумевая женитьбу на красотке.
Виктор приближался к сорокалетней планке. Он держал пару магазинов, с неплохим на то время доходом и всерьёз задумывался о покупке базы отдыха на Бугазской косе. Но! Но молодая жена отравляла ему жизнь своим неуёмным сумасбродством.
Несмотря на холод, он крупным шагом шёл по улице с распахнутым пальто. Уже стемнело. Снег от мороза яблочно похрустывал под ногами. То тут, то там вдоль тротуара группками у своих самодельных столиков ёжились торговцы нехитрой снедью – «сникерсами», жвачкой, сигаретами. «Неужели эту дрянь кто-то покупает?» – удивлялся Виктор, глядя на застывшие от холода фигурки продавцов.
Особняком от всех стояла девочка лет десяти. Не по погоде легко одетая, она с мольбой больших карих глаз без отрыва следила за Виктором.
«Мужчина, купите жвачку», – проговорила девочка непослушными губами, когда Виктор проходил мимо неё. «Да кому она нужна, эта дурацкая жвачка?», – хмыкнул он и уже спиной уловил едва слышное «Мама болеет. На лекарство». Он остановился только метров через сто. Скорее, не он, будто кто-то неведомый ему приказал: «Стой!». Удивляясь самому себе, он вернулся. Девочка побелевшими от мороза пальцами перебирала свой убогий товар, припорошенный снегом. Виктор откашлялся.
«Ты это… Кхе! Наверное, замёрзла, да? Ну, и что по чём у тебя, продавец?», – вдруг улыбнулся он ребёнку. Девочка сбивчиво принялась рассказывать о ценах. Однако Виктор уже принял для себя решение. «Ладно, всё понятно, – перебил он девочку. – Мама, говоришь, болеет? Далеко живёшь?» Девочка ответила, мол, за углом, по улице Калинина. «Тогда собирай своё добро, в гости к маме пойдём», – безапелляционно скомандовал Виктор. Взвалив за спину сумку с товаром и, подхватив в другую руку складной столик, он уверенно пошёл за растерявшейся девочкой.
Они жили, действительно, неподалёку в двухкомнатной, скромно обставленной квартире. Позже, мама девочки, которая оказалась младше Виктора на два года, всегда повторяла: «Когда он впервые вошёл в дом, в комнате словно стало тепло и ясно. Именно так!».
Мама Иринки, той самой девочки-торговки, попала под сокращение штата на предприятии МИЗ. Пришлось приторговывать. А тут, как на грех, простудилась, слегла. Родственников нет. Муж давно бросил её, выехав в сопредельное государство. Словом, ситуация!
Не слушая слабые возражения Людмилы (матери Иринки), Виктор сгрёб со стола длинный, точно простынь рецепт и торопливо вышел из квартиры. Вернулся он с полными сумками продуктов, фруктов и лекарств. Людмила не знала, как себя вести, терялась, краснела, словно гимназистка. Единственное вразумительное, что она в тот вечер слабо выдавила из себя: «Может быть, попьёте чаю?»…
***
С тех пор прошло… Да, что там говорить, много лет прошло с того памятного для этих троих людей вечера. История, скажу прямо, закончилась не свойственно реалиям бытия. Скорее, в стиле хэпи энда заморского сериала.
Но чудеса всё-таки случаются!
После продолжительных встреч Виктор и Людмила соединили свои судьбы. Живут они в согласии. Ирина стала молодой, изящной женщиной. Она замужем, живёт в крупном областном центре Украины. А еще у неё есть младший брат Павел, который через два года окончит среднюю школу.
В праздники семья собирается у большого стола. Под шум самовара и потрескивание поленьев в камине эти люди, ставшие родными, всегда вспоминают далёкий, зимний вечер накануне Рождества: замёршие жвачки и ладошки 10-летней девочки; смущение её матери. А Виктор до сих пор помнит тот неведомый голос, который однажды ему приказал» «Стой!». Помнит с благодарностью.
P.S. Да, чуть было не забыл. Капризная дамочка, что три года отравляла жизнь Виктора своим сумасбродством, получив от него денег, ушла на свои хлеба. Говорят, недавно её видели – уже далеко не красавицу, и не гламурную. На городском рынке она яростно скандалила с торговкой по поводу недовеса лука. Вот, уж, поистине: дороги, которые мы выбираем…
И смерть их не разлучила…
Говорят, что это произошло примерно в начале 30-х прошлого столетия. В то время Аккерманом (Четате Албе) управляли румыны. К одному из богатых румынских чиновников накануне Рождества Христова приехал его брат из Галац (небольшой городок в тогдашней Боярской Румынии). С собой он привёз своего молодого сына – красавца-аристократа. Тот непременно хотел посмотреть средневековую аккерманскую крепость.
Так получилось, что гуляя около величественного замка, молодой румын увидел местную девушку Аню. Аня была из бедной, многодетной семьи. Её красота не давала покоя ни одному аккерманскому мужскому сердцу.
Молодой человек влюбился в девушку с первого взгляда. Он познакомился с нею. Они встречались всего несколько раз, но могучие силы любви захватили их безвозвратно. О женитьбе своего сына, имеющего блестящее образование и перспективы на карьеру, на какой-то бедной батрачке богатый румын даже слушать не хотел. Он, от греха подальше, увёз парня в Галацы.
Молодой человек замкнулся в себе. Он стал рассеян, безразличен к прежним великосветским утехам. В конце концов, взяв с собой немного денег, он тайно бежал в Аккерман.
В городе как раз праздновали Крещение Господне. Его Аня жила недалеко от крепости, по ул. Соборной, в старенькой хате под соломенной крышей. Вечером, когда уже стемнело, он постучал в мутное окошко хаты. Из дому выбежала Аня. Лихорадочно обнимая и целуя друг друга, они поклялись никогда не расставаться. Надо было принимать какое-то решение, ведь разъярённый отец парня мог приехать в Аккерман в любую минуту.
На следующий день, как и условились влюблённые, с началом темноты Аня, накинув на себя старенький полушубок, выбежала к поджидавшему её возлюбленному. Молодые решили бежать из города через замёрзший Днестровский лиман.
В те годы так частенько поступали те, кто ненавидел оккупантов и хотел жить в Советском Союзе. В беглецов с румынских пограничных пикетов стреляли, иногда удачно. Но и на той стороне лимана их поначалу ждали не с хлебом-солью. Некоторые, как и мой двоюродный дед, прежде чем стать гражданином страны советов, провели не один месяц в гэпэушной каталажке.
Влюблённая пара ступила на скованный льдом лиман. Уже метров через триста непрерывного бега по заснеженной ледяной пустыне их приметили румыны. Поднялась стрельба. Пули хищно рыскали где-то рядом с беглецами, но те упорно бежали в сторону трепетных огоньков советского Овидиополя.
Где-то на середине лимана случилась беда. В этих местах проходило течение, которое покрылось лёгкой коркой льда. Аня угодила в ледяную воду, не успев даже вскрикнуть. Отбросив вперед своё пальто, парень, не задумываясь, бросился вслед за девушкой. Борьба со жгучей ледяной стихией была ожесточённой и яростной. В конце концов, молодой человек вытащил на крепкий лёд свою подругу. Почти все его силы ушли на эту борьбу. Девушка от холода не могла говорить, её волосы покрылись ледяной коркой.
Непослушными руками он снял её забухший льдом полушубок и набросил своё пальто, оставшись в шёлковой рубахе и жилетке. Он тащил волоком за собою свою возлюбленную, не чуя ни ног, ни пальцев на руках. Сколько так прошло времени – знает лишь наш Вечный Свидетель. В какой-то момент он понял, что девушка умирает.
Он обхватил голову любимой и стал дышать ей в лицо, стараясь вырвать жизнь Ани из цепких лап смерти. Но с каждым выдохом его дыхание становилось всё слабее и холоднее…
Утром следующего дня замёрзших влюбленных нашли пограничники Овидиопольской заставы. Они лежали, обнявшись, в последнем порыве неведомой многим смертным неистовой силы. Его окаменевшее от мороза лицо было суровым, а губы девушки навсегда застыли в мягкой, любящей улыбке. Говорят, погибших влюблённых так и не смогли разъединить. И тогда советский офицер махнул рукой: «Да что там… Так и хороните их вместе».
Даже смерть не в силах была разлучить влюблённых, погибших во славу Великой Любви. Берегите друг друга…
