Как живет и на что надеется непризнанное Приднестровье.
Фото: nr2.ru
В телефонных переговорах с главами США и Германии Владимир Путин обратил внимание на экономическую блокаду Приднестровья. Корреспондент «Денег» АЛЕКСЕЙ БОЯРСКИЙ отправился в непризнанную республику и увидел, как там живут и что собой представляет эта блокада.
Под серпом и молотом
Доехать от Москвы до столицы непризнанной Приднестровской Молдавской Республики (ПМР) Тирасполя можно на автобусе от Киевского вокзала. Или на поезде Москва—Кишинев. Перелет Москва—Кишинев — всего два часа, а от аэропорта до Тирасполя — еще час. Однако из-за напряженной обстановки на Украине (так объяснили мне потом) молдавская пограничница, увидев российский паспорт, буквально вынула мне душу: пришлось предъявить квиток о наличии багажа, клясться в любви к тираспольскому коньяку и долго объяснять, зачем ездил два месяца назад в Казахстан — девушка обратила внимание на отметки в паспорте.
60 км от молдавского аэропорта до Тирасполя проезжаем на такси. Большая часть границы с непризнанной республикой проходит по Днестру: слева ПМР, справа Молдавия. Так как Молдавия считает Приднестровье своей частью, с ее стороны погранично-таможенных постов нет, разве что дорожная полиция досматривает выезжающие из ПМР автомобили на предмет оружия. То, что дальше уже другое государство, понимаешь не только по маячащему впереди кордону. Молдавский таксист снимает и прячет рацию: в ПМР они запрещены. На обратном пути на границе его приднестровский коллега точно так же спрячет в багажник маячок с шашечками: без молдавской лицензии ездить с ним нельзя. А заодно попросит нас пристегнуться, включит фары для дневной езды — в Молдавии за это спрашивают. Еще на молдавской стороне в ларьке можно купить полисы молдавского ОСАГО — в ПМР его нет.
Абсолютно на всех мостах, дорогах между двумя юрисдикциями — блокпосты миротворческих сил: дежурство военнослужащих России, ПМР и Молдавии. Автоматы с примкнутыми рожками, полные подсумки боеприпасов. На большинстве постов оборудованы огневые точки и под маскировочной сеткой стоит БТР с зачехленной пушкой. Приднестровские пограничники паспорта проверяют, но отметки в них не ставят — непризнанное государство не имеет на это права. Время въезда указывается на заполняемой тут же миграционной карте — что-то вроде временной прописки в ПМР.
“Добро пожаловать в Советский Союз”,— молдавский таксист кивает на герб с серпом и молотом. Оказывается, с момента провозглашения Приднестровской Молдавской Советской Социалистической Республики (ПМССР) в составе СССР в 1990 году герб не менялся. Русская речь и надписи на русском, большинство указателей продублированы на молдавском и украинском. Официально действуют три языка: здесь примерно по 30% русских, молдаван, украинцев и 10% всех остальных.
Автопарк напоминает российский 1990-х: много “москвичей”, “жигулей”-“классики”, попадаются “запорожцы”. Иномарки в основном сильно подержанные. Благодаря низким ввозным пошлинам в ПМР и близости Европы б/у машины на 40% дешевле, чем в России, новые — на 20-30%. Парадокс: на частных автомобилях с номерами непризнанного государства, формально липовыми табличками, свободно выезжают не только в Молдавию, но и дальше за границу — российская и европейская полиция их признает. А вот фуры, вывозящие товар, все с молдавскими номерами — это необходимо для включения в международные транзитные системы типа TIR.
Первым делом обмениваем деньги: в гостинице принимают только местную валюту — рубли ПМР с портретом Суворова, который считается основателем Тирасполя. Нигде за пределами Приднестровья эти деньги не то что не принимают — их и поменять нельзя даже в Молдавии. Дальше спешим в Государственную службу связи, информации и СМИ за аккредитацией: на моей памяти ПМР — первая страна, где без аккредитационной карточки журналисту просто нельзя работать. “Вот сейчас Григориополь проезжаем, не хотите прикупить квартирку? Всего $5 тыс.,— разглагольствует наш водитель по дороге из Тирасполя в Дубоссары.— Почему так дешево? А вон половина окон в пятиэтажке темные — народ разъехался давно. В Дубоссарах будет дороже, я недавно свою “двушку” там продал за $19 тыс.”. Снять однокомнатную квартиру в Тирасполе можно за $100 в месяц. Что говорить, когда зарплаты в коммерческих предприятиях здесь $300-600, а у бюджетников и того меньше. Правда, в соседней Молдавии уровень жизни еще ниже.
Три паспорта в одни руки
Откуда взялось Приднестровье, если в составе Молдавской ССР такой автономии никогда не было? В 1918 году большая часть входившей в Российскую Империю Бессарабии была отдана Румынии, а оставшаяся часть стала Молдавской АССР (со столицей в Тирасполе) в составе Украины. Именно поэтому приднестровцы считают себя жителями настоящей Молдавии по сравнению с гражданами нынешней Республики Молдова. В 1939-м у Румынии отняли территории и присоединили к Приднестровью — образовалась единая Молдавская ССР со столицей в Кишиневе. Национальный состав, язык, менталитет и историческая память жителей Приднестровья и остальной части Молдавии оказались разными. А сам приднестровский конфликт, приведший к восстановлению стертой границы и войне 1992 года, начался с роста молдавского национализма, курса на румынизацию. “Сейчас приедем в Дубоссары, я тебе покажу мост, у которого я в 1992 году с палкой в ополчении дежурил: к нам с той стороны Днестра молдаване прорывались и кричали: “Чемодан, вокзал, Россия””,— вспоминает коллега, уроженец этих мест. Достаточно быстро палки были заменены на стальную арматуру, а потом обе стороны захватили оружие расположенных рядом военных частей.
Говорят, в Тирасполе и большей части ПМР война не чувствовалась — бои шли в приграничных Бендерах и Дубоссарах. Военные действия начались весной, а закончились летом 1992 года благодаря вмешательству находящейся на территории Молдавии 14-й армии российских ВС и лично генералу Александру Лебедю. “Штаб армии был не в Кишиневе, а в Тирасполе,— вспоминает участник приднестровского ополчения.— Лебедь тогда заявил, что если хоть один снаряд еще прилетит с той стороны Днестра, то он завтракать будет в Тирасполе, обедать в Кишиневе, а ужинать в Бухаресте. Лебедь нам тогда оружием помог — у меня был новенький гранатомет в смазке”. Между конфликтующими сторонами встали блокпосты 14-й армии, позже замененные миротворческими силами. Так и стоят уже более 20 лет. Как я понял, помимо подразделений миротворческих сил в ПМР до сих пор есть и не относящиеся к миротворцам части российской армии. Говорят, охраняют склады, которые в советское время должны были обеспечить боевые действия целого фронта в течение месяца.
На одной из главных улиц Тирасполя обращаем внимание на солдата, закатывающего детскую коляску на КПП военной части. “Классный кадр!” — фотограф “Денег” Геннадий Гуляев бросился к КПП, но солдат скрылся внутри. Раздосадованный фотокор щелкнул лишь ворота со звездой — и тут же был задержан выскочившим из части тем же солдатом. Я подошел, достал блокнот. Задержали и меня. “Мы не шпионы — нас проверяли ваши МИД и КГБ”,— предъявили мы аккредитационные карточки. “Не наш, а их,— поправили меня.— Территория тротуара на улице у ворот относится к российской воинской части. Может быть, в Москве вы и можете фотографировать все, что хотите, а здесь мы руководствуемся правилами несения службы на иностранной территории”. Полтора часа на КПП в ожидании особиста не прошли даром. Я выяснил, что эта часть не относится к миротворческим силам: синих шевронов МС на рукавах не было. Все офицеры и половина солдат-контрактников из России, а остальные — местные, имеющие гражданство РФ. “Да все мы местные,— засмеялся охранявший нас сержант.— Год отслужил — уже местный. Женился, детей завел, домой бегаешь”. На территории части есть что-то вроде семейного общежития. А в армии самой ПМР все еще проще: хоть и призывная, служат-то все рядом с домом, самая отдаленная часть в Рыбнице всего в 120 км от Тирасполя. В Приднестровье, как в Израиле, солдат отпускают домой на выходные.
С гражданством же тут настоящий цирк. У всех есть приднестровский паспорт (или советский с соответствующим вкладышем). С этим документом можно жить в ПМР и ездить в пределах Молдавии. Однако для пересечения ее границы нужен загранпаспорт признанного государства. Молдавия паспорт всем дает автоматически как своим гражданам, до недавнего времени весьма просто было получить и российское гражданство. Сейчас граждан России в ПМР около 200 тыс. Те, кто имеет украинские корни, оформляют гражданство Украины, а молдаване могут претендовать на румынское. Так что у большинства тут по два-три паспорта разных стран. “Очень удобно,— замечает бизнесмен Евгений из Тирасполя.— Российский закончился — пока выписывают новый, езжу по молдавскому”.
Женская власть
Первый президент ПМР Игорь Смирнов возглавлял республику с 1991 по 2011 год. Причину переизбрания мне объяснили просто: надоел. “Смирнову на момент ухода было 70 лет, и при нем был определенный возрастной и гендерный перекос: в правительстве работали мужчины от 50 лет,— заметил местный чиновник, попросивший не называть его.— Зато новому президенту, Евгению Шевчуку, сейчас 45 лет. И ему вменяют в вину другой перекос: в правительство пришло много молодых женщин до 40, даже до 30 лет. Например, министры финансов, иностранных дел, здравоохранения”.
На следующий день после этого разговора мы отправились брать интервью у первого вице-премьера. На площади у здания правительства фотограф “Денег” снимает памятник Ленину, и тут же, что уже не удивляет, к нам торопится офицер с нашивкой СБП (служба безопасности президента). Что, уже и Ленина снимать нельзя? Оказывается, его можно, а здание — нет. “Пока постойте здесь, сейчас премьер-министр выйдет и уедет, тогда пройдете”,— смягчается офицер, проверив аккредитацию. К припаркованному черному Mercedes, по российским меркам явно не дотягивающему до правительственного, по ступенькам сбегает хрупкая девушка в строгом деловом костюмчике и с папкой в руках. “Симпатичный референт”,— подумал я. Девушка садится в автомобиль, и тот уезжает. Мы продолжаем ждать. “Это был наш премьер, теперь проходите”,— улыбается охрана.
Правительство делит здание с Верховным советом. Внутри местами рассохшиеся двери, местами свежий, но очень дешевый ремонт. Первый вице-премьер Майя Парнас, отвечающая за экономический блок, представляется просто Майей. По ее словам, годовой бюджет ПМР — около $300 млн, $30 млн из них — помощь РФ: на питание в школах, домах престарелых, доплаты к пенсиям (всем пенсионерам ПМР независимо от гражданства положены дополнительные $15 в месяц). Кроме того, сегодня Россия бесплатно строит и оборудует в ПМР 12 социальных объектов — школы, больницы. Эта программа оценивается в $90 млн. И конечно, Россия помогает газом. Все предприятия ПМР платят республике за газ значительно меньше цены поставки из России. То есть газ как бы дотируется. Какую цену на газ Россия назначила ПМР, не сказали, но это не так важно: мне уже известно, что последние пять лет Приднестровье за газ не платит вообще — все записывается в долг. Парнас признает, что без помощи России республике будет очень трудно. “Объем промышленного производства сегодня около $0,85 млрд, из которых 60% дают четыре предприятия — Молдавский металлургический завод, Рыбницкий цементный комбинат, текстильный комбинат “Тиротекс” и Молдавская ГЭС”,— рассказывает Парнас. В этот момент у нее звонит телефон. Она смотрит на имя абонента и прерывает интервью: “Прощу прощения, экономика у нас в ручном управлении — один непринятый звонок влияет на объем промышленного производства”. Официально в ПМР около 500 тыс. жителей. Сколько реально — неизвестно. Почти каждый скажет, что в ПМР остались меньше четверти его одноклассников. Считается, что самая точная статистика у хлебозаводов — по числу продаваемых батонов. Один из моих собеседников изучил эти данные — оказалось, в ПМР не больше 350 тыс. жителей. Если абстрагироваться от статуса государства и сравнить, например, с каким-нибудь городом такой же численности, то экономика ПМР вовсе не кажется игрушечной.
Блокированная экономика
Комбинат “Тиротекс” в Тирасполе — один из последних на постсоветском пространстве, выполняющий полный цикл производства, от сырого хлопка до готового изделия. В 2005 году предприятие приватизировано, теперь оно принадлежит местной группе компаний “Шериф”. В цехах мне демонстрируют новейшее итальянское и немецкое оборудование. Впрочем, заводят для сравнения и на участки, где еще остались станки 1970-х. Когда-то здесь было 12 тыс. работников, сейчас — 3,2 тыс. “Выпускаем 5,6 млн погонных метров х/б ткани в месяц — в России предприятий таких мощностей нет”,— гордится мастерица в цехе. Годовой объем продаж — свыше $100 млн: 60% продукции уходит в Западную Европу, 20% — в Россию, 20% поступает в Молдавию, на Украину и на внутренний рынок. “Итальянское постельное белье, которое продается в Москве, часто изготовлено у нас, итальянцы только свою марку ставят”,— замечает Сергей Оболоник, замдиректора “Тиротекса”. В ПМР несколько обувных фабрик, изготавливающих примитивную обувь вроде тапочек. Многое — по заказу иностранных марок.
К примеру, Бендерская обувная фабрика, по словам Майи Парнас, исполняет заказы российской сети “Центр-Обувь”. Многие марки, которые ассоциируются с Молдавией, на самом деле приднестровские. Скажем, вермут “Букет Молдавии” производится в Дубоссарах. Во дворе известного коньячного завода КВИНТ (“Коньяки, вина и напитки Тирасполя”) стоит новое, еще не распакованное оборудование для линии разлива. В 2006 году ГК “Шериф” приватизировала предприятие и затем вложила в его модернизацию €40 млн. В 2013 году завод вышел на советский объем производства — 20 млн бутылок в год. “После распада СССР и до 2005 года продукцию в большей или меньшей степени вырабатывали из покупного сырья, с 2000-х годов началось создание собственной сырьевой базы. Площадь наших виноградников к осени 2014 года составит 2 тыс. га”,— рассказывает Анна Козырина, сотрудница отдела маркетинга КВИНТа.
ГК “Шериф” — крупнейший налогоплательщик в ПМР. Она не только приватизировала и модернизировала половину ликвидных предприятий, но и много построила — огромную сеть АЗС, сеть супермаркетов, спортивный комплекс со стадионами. Ей же принадлежат телеканал, местные операторы сотовой и стационарной связи и целый ряд других предприятий. Хозяином “Шерифа” называют президента холдинга Виктора Гушана, однако отмечают, что структура собственности ГК запутанна, с ней аффилировано много чиновников. Иностранцы не рискуют вкладывать деньги в активы непризнанного государства. Молдавия не признает приватизацию предприятий, в частности “Тиротекса”, и до сих пор считает их своими, государственными. Хотя промышленность Молдавской ССР была сконцентрирована именно в Приднестровье, в целом ПМР — страна аграрная.
Вдоль дорог аккуратно распахан каждый клочок земли, прямо как на Кубани. На предприятие “Холл-парк” в болгарском селе Парканы, что недалеко от Тирасполя, мы набрели случайно — просто ехали мимо и увидели теплицы. Николай Неделков, основатель предприятия, рассказывает, что в 2004 году выкупил старый тепличный комбинат и восстановил его. “Россия выделила деньги правительству ПМР для кредитования сельского хозяйства под 5% годовых,— вспоминает Неделков.— Сам взял $300 тыс. и купил новую систему ирригации для теплиц, это меня спасло, а то до сих пор бы на открытом грунте колупался”. Сегодня его хозяйство выращивает в год 800 тонн только огурцов, а есть еще клубника, кабачки, салат. Рядом с теплицами — цех консервации. Неделков ведет нас на склад, где как раз грузят фуру для отправки в Россию: на банках с маринованными огурцами стоит знакомая марка “Закусон” — продается у нас в супермаркетах. Консервы везут и в Израиль, но уже под маркой “Вкусно-Закусно”.
Рядом с тепличным хозяйством — Парканский мясокомбинат. “С мясом туго: из пяти приднестровских мясокомбинатов наш единственный имеет сырьевую базу в Рыбнице по свиньям и крупному рогатому скоту”,— рассказывает Валентин Кожокару, исполнительный директор комбината. Из всех мясокомбинатов только самый крупный, Бендерский, экспортирует продукцию. Парканский по объемам на втором месте, но пока только готовит документы на международную сертификацию, без которой экспорт невозможен. Экспорт тут вообще самый главный и самый больной вопрос. Как самостоятельное государство, ПМР имеет свою таможню — собирает пошлины и таможенные сборы. Молдавия же этого не признает — требует все оформлять повторно на своей таможне. Однако ввезти что-либо можно напрямую через границу с Украиной, потому в ПМР и отличные от Молдавии ввозные пошлины. Правда, сейчас на Украине обстановка напряженная. Да и когда речь идет о вывозе товаров из ПМР, Украина требует молдавские печати на документах. В итоге схема экспорта такая: предприятие ПМР дополнительно регистрируется на территории Молдавии и оформляет документы на экспорт повторно уже как молдавское предприятие — на всех этикетках экспортных товаров в качестве страны-производителя указана Молдавия.
По этому критерию, кстати, в 2008 году продукцию КВИНТа тоже запретили было к ввозу в Россию вместе со всем остальным алкоголем из Молдавии, но потом сделали исключение. “Ежегодно на таможенное оформление ПМР мы тратим более $400 тыс., а потом еще $700 тыс.— на молдавское”,— рассказывает Сергей Оболоник из “Тиротекса”. Но дело не только в двойных расходах. “Свежие овощи — скоропортящийся товар,— говорит Николай Неделков.— Если б не было блокады, я бы машину сразу отправил на Украину, а оттуда в Россию. А так мне нужно отправить ее в Молдову, там затаможить, что отнимет еще время, плюс крюк 500 км. За это время продукт испортится”. Почти все предприятия ПМР ориентированы на экспорт. По словам Неделкова, только одно его хозяйство способно прокормить овощами все Приднестровье. “У меня сейчас на складе осталось 10 тонн огурцов — их тут съесть некому, а вывезти не могу,— разводит он руками.— Если у нас не будет проблем с вывозом, мы сами себя обеспечим без всякой помощи”. Дороцкие сепаратисты Штаб Черноморского казачьего войска располагается в Тирасполе непосредственно в здании КГБ (тут переименований не было). Здесь казачество представляет собой часть вооруженных сил — отдельный резервный пограничный казачий полк в составе органов безопасности. У войскового атамана Игоря Небейголовы на груди среди прочих награды “За оборону Приднестровья” и “За боевые заслуги ПМР”. Он приводит нас в музей и демонстрирует алюминиевый хвостовик от минометной мины. “В СССР алюминий в минах не использовался — это западный боеприпас,— поясняет Небейголова.— С той стороны и румыны воевали, и военспецы других стран помогали”. Но нагляднее всего последствия войны представлены не в музее. Левая часть фасада здания администрации Дубоссарского района и города Дубоссары ПМР вся в следах от осколков снаряда. Рядом стоит мемориальный камень: “На этом месте 06.07.92 при артобстреле погибли руководители…
“В списке — восемь человек, среди них тогдашний мэр Дубоссар. “Они вышли во двор, ну тут их и накрыло,— пожимает плечами участник той войны Егор.— Им бы через задний ход, а они вон через парадный… Гражданские, что с них взять…” Мы едем с Егором по городу — он показывает заборы со следами от пуль, проломленные снарядами и уже восстановленные стены зданий. “Война была в основном позиционная,— рассказывает он.— Они с той стороны Днестра стреляли, мы с этой”. Военных историй мне тут рассказали множество: и про то, как от скуки разнесли из гранатомета водонапорную башню, и как пьяные гнали за вином под минометным огнем на “жигулях”. С обеих сторон погибло около 1 тыс., примерно 5 тыс. было ранено. Мы выезжаем за Дубоссары: здесь в деревнях вокруг города у домов или прямо у дорог стоят венки — память о погибшем на этом месте. Проезжаем чуть дальше, минуем блокпост на проселочной дороге и как-то неожиданно попадаем в Молдавию: здесь уже вкрапления молдавских территорий на левой стороне Днестра. И такие же венки.
У нас тут дело. Я слышал, что жители молдавского села Дороцкое хотят провести референдум о присоединении к ПМР, и собираюсь поговорить об этом с председателем сельсовета. Помните фильм “Закон есть закон”, в котором граница между Францией и Италией проходила по ресторану? В Дубоссарском районе похожие сюжеты на каждом шагу. Многие жители Молдавии ходят на работу в Дубоссары. Молдавские дети посещают русские школы в ПМР, пенсионеры ПМР лечатся в молдавских поликлиниках (медполис им положен автоматически). Одно время многие получали сразу две пенсии — в ПМР и Молдавии,— пока два пенсионных ведомства не стали обмениваться базами данных.
“Само село Дороцкое находится под нашим контролем, а бывшие колхозные земли, принадлежащие теперь жителям,— на территории, контролируемой неконституционными органами”,— рассказывает мне Мария Жимбей, замглавы администрации Дубоссарского района (это молдавская юрисдикция). Словосочетание “Приднестровская республика” она не произносит принципиально. Фактически Дороцкое и еще пара деревень — спорная территория, что-то вроде буферной зоны. “Мы тут постоянно шлагбаум переносим: то они его сдвинут, то мы на место вернем”,— рассказывают мне в молдавской администрации. И там двоевластие. Есть власть от Молдавии — выборные мэры, а есть назначенные из ПМР “приднестровские председатели”. “Тут у бабки корова пропала, так молдавские полицейские и наши милиционеры ее друг к другу футболили — никто заявление принимать не хотел”,— смеется наш проводник Олег. Чтобы раз и навсегда избавиться от проблем с оформлением пропуска тракторов на свои угодья и вывозом урожая, жители Дороцкого решили официально перейти под юрисдикцию Приднестровья.
“Где живет “приднестровский председатель”?” — спрашиваю у мужиков на автобусной остановке на окраине Дороцкого. Судя по акценту, это молдаване. Спрашиваю, что думают насчет референдума. “Родился здесь, вырос, я не хочу в Румынию”,— ответил тот, что постарше. Около дома председателя стоит чисто выбритый мужчина лет пятидесяти в камуфляжной куртке и шлепанцах. “Петя меня зовут, Добрянский,— представляется он.— Я и есть председатель”. По словам председателя Пети, 75% жителей села между двух шлагбаумов имеют паспорта ПМР. “Впервые за десять лет будет общее собрание села, люди сами так решили,— рассказывает Добрянский.— Люди смотрят телевизор, видят, что происходит. Они не хотят в Евросоюз, а хотят в Таможенный союз”.
Вместе с кем
Как суверенное государство ПМР признана только Абхазией, Южной Осетией и Нагорным Карабахом. За 20 лет здесь выросло новое поколение, которое не знает иного порядка. В 2006 году в ПМР прошел референдум: 97,1% проголосовали за присоединение к России. Однако Россия не приняла. В марте в прессе муссировали новость о якобы обращении руководства ПМР к РФ с просьбой о присоединении. На самом деле это были просто замечания в рамках межпарламентских консультаций Госдумы РФ и ВС ПМР к снятому в итоге с повестки законопроекту о присоединении частей других государств.
“Единственное, что я могу сказать: мы однозначно не представляем своего будущего в составе Молдовы в любом виде”,— заявила мне Майя Парнас. В 2014 году Молдавия планирует подписать соглашение об ассоциации с ЕС. Для ПМР это может означать уже не затруднения с экспортом, а полный его запрет. “Предприятия ПМР просто не готовы к переаттестации по европейской системе сертификации,— рассказывает Майя Парнас.— Молдова к этому готовилась, на эту сертификацию получались гранты. Нам, чтобы получить европейскую сертификацию, придется менять все законодательство. Мы же всегда ориентировались на российские стандарты. Более того, в прошлом году президент ПМР внес законопроект — поправку к конституции “О применении законодательства РФ на территории ПМР””.
Производители ПМР опасаются не только запрета экспорта. “Вполне логично, что Молдова потребует распространения договора с ЕС и на территорию ПМР, то есть открыть беспошлинный ввоз европейских товаров,— рассуждает Николай Неделков из Паркан.— Мой бизнес это убьет: мы не выдержим конкуренции с польскими и немецкими продуктами. Добьют, как раньше добили Болгарию”. Сергей Широков, директор бюро политических исследований и информационных технологий “Медиатор”, не исключает, что Молдавия может использовать требования договора об ассоциации с ЕС как повод закрыть ПМР возможность экспортировать и импортировать товары. “России тогда придется очередной раз лавировать между признанием ПМР, что подразумевает взятие на себя всех сопутствующих расходов по содержанию республики, и необходимостью искать промежуточные политические решения, устраивающие ЕС и США”,— говорит приднестровский политолог.
В общем, Приднестровье снова на исторической развилке, на которой, впрочем, ему уже не привыкать жить.
