Не мною замечено, что когда в стране возникают серьёзные социально-экономические проблемы, когда там неустойчива общественно-политическая ситуация, то в данном территориальном образовании неизменно зарождается националистическое движение. Это не на шутку многих беспокоит. Вместе с тем, перефразированная мысль о том, что «национализм – последняя пристань для негодяев», хоть и расхожа, но, на мой взгляд, достаточно однобока.
КАК ЭТО БЫЛО В АККЕРМАНЕ
1
Вспоминается одна из моих встреч с коренным жителем Белгорода-Днестровского – Фёдором Фёдоровичем Лебедевым. Он родился ещё на заре прошлого века. Многое повидал на своём веку, на всё имел свою точку зрения и скептически относился к суете истеричных, новоявленных политиков, насмешливо-презрительно называя их «босяками», причём, в среднем роде – «воно».
Это было в самом начале 90-х. Лето. Ближе к осени. Мы сидели во дворе Лебедева под плотной сенью шатра разросшегося винограда. Из старого динамика радиоточки хрипло выплёвывалась перебранка политиков. Фёдор Фёдорович угощал меня сухим розовым вином прошлого года, и разговор шёл о политике (то есть, «за босяков»).
– Ты только послушай их, – кивнул старик на радиоточку. – Откуда столько крайностей во взглядах?
– Это выступает националист, – пожал плечом я и спросил: – А, кстати, как было раньше у нас с этим делом? Я имею в виду лет шестьдесят назад. Советской власти тогда ведь не было…
– Раньше! – хмыкнул Лебедев. – Та мы в те годы понятия не имели про национализм. Не потому что тёмные. Ты послушай, сынок…
То, о чём поведал мне старый аккерманец, я изложу своим слогом.
2
Так уж сложилось исторически, что в Аккермане по различным сведениям проживает более 60 национальностей и народностей. В годы румынской оккупации, да и ранее, на территории города располагались две православные, греческая, болгарская, армянская церкви. Кроме того, прихожане посещали две действующие синагоги, католический костёл, кирху. Это уже в период Великой Отечественной войны, когда Аккерман заняли фашисты Германии вкупе с румынами, последние стали требовать от местного населения, чтобы те объяснялись исключительно на румынском языке. Непокорных, или неспособных к чужой речи, подзадоривал увесистый батай (палка, дубинка, хлыст). Такова была стратегия оккупантов.
Калейдоскоп национальностей в Аккермане решительно не отражался на взаимоотношениях горожан. Русский женился на еврейке, поляк связывал себя браком с темноглазой молдованкой, а жгучая гречанка становилась супругой украинца – такие «коктейли» раньше никого не смущали и уж тем более, не становились причиной межнациональных конфликтов.
Был такой случай. Во время облавы фашисты сгоняли евреев в синагогу. Их ждала незавидная участь. Один еврей чудом сумел проскользнуть мимо гитлеровского патруля. Он прибежал к соседу. Тот, кстати, был аккерманским немцем. Отто (кажется, так его звали), не проронив ни слова, спрятал у себя в подвале еврейского знакомого. Просто ЗНАКОМОГО. Нашлись «добрые» люди – доложили в гестапо. Еврея так и не нашли только потому, что его не выдал Отто, хотя тому пришлось два дня просидеть в камере с уголовниками.
А скажите, уважаемые, такое. Если бы подобная ситуация сложилась в наше время, вы уверены, что поступили бы так, как тот аккерманский немец по отношению к еврею? Только – честно. Вот и я о том же… Мы, порой, готовы своим близким глотки перегрызть из-за клочка наследственной земли, а что уж там говорить об иноплемённых…
Лебедев вспоминал, как на свадьбах, смешно коверкая слова, русский напевал украинскую песню, как шафер болгарин обнимался с подружкой невесты – с армянкой. Абсолютно разных по национальной принадлежности людей, точно отец родной, объединял старый добрый Аккерман. Разумеется, возникали и споры, и даже драки, но уже через час-другой скандалисты, потирая синяки, и, посмеиваясь друг над другом, сидели за стаканом вина и вовсю горланили песни – каждый на своём языке.
ОДНАКО…
1
О том, что национализм стремительно проникает в регионы, где прежде население ему, мягко говоря, не симпатизирует, сегодня не говорить, значит, лукавить. Другое дело, НАСКОЛЬКО это опасно? Да и опасно ли вообще?
Позволю высказать личное мнение. Оно может несколько не совпадать с общепринятым, и всё же. Так вот, я считаю, что национализма бояться не следует, как не стоит остерегаться злобно лающей собаки на крепкой цепи. Скажу более того, если отнестись взвешенно, с умом (ну, это, как понимаете, не просто для нашего человека) к самой идее национализма, то он бы стал неким вспомогательным звеном в цепи воспитания политической сознательности народа. Ведь, не секрет, что при всех плюсах, устойчивой государственной идеологии у нас нет. Разве что, кроме возни по «европейскому» вопросу и оселедце-шароварного движения перезревших мужиков, забавляющихся деревянными саблями и штофом горилки.
2
Мне категорически не по душе, когда некий прыщ с «северов» в моём же городе называет меня «хохлом». Мне не нравится, когда некто из-за неважно каких «бугров» регулирует, как нам жить, сколько платить за коммуналку, как воспитывать детей, во сколько лет выходить на пенсию, вступать или не вступать куда-нибудь. Меня коробит от того, что посол «сверхдержавы» свысока даёт рекомендации нашему представителю высшей власти, как обычному сенатору из его далёкой штатной родины. Почему я должен есть яблоки, выращенные чёрт знает где, смотреть фильмы о чьих-то чужих непонятных мне судьбах, употреблять, нет – засорять свою речь иностранными словечками или же терминами, кои мне доступнее на своём, родном с детства языке? Коль мы себя позиционируем, как независимое государство, так давайте, в конце концов, НЕ ЗАВИСЕТЬ! Давайте работать на себя, а не на дядюшку Сэма или же царя-батюшку, кормильца и проч., который мой тёзка. Давайте сотрудничать с ними, дружить, но не пресмыкаться, не угодничать, и уж, конечно, не посылать всех без разбору, куда-нибудь. Кто уважает халдеев или дураков? Да никто.
Вот это, по моему убеждению, и есть здоровые проявления национальной сознательности. Всё остальное – от бесноватых.
Вся беда в том, что наши националисты ловко оперируют вышеозначенными посылами, вплетая их в свою стратегию национал-социализма, а это абсолютно разные вещи, подобно тому, как разнятся коса, что является частью прибрежной суши, и коса-инструмент, предназначенный для срезания травы на лугах.
P.S.
Я не политик, я – журналист. Я живу жизнью своих земляков – обычных, где-то бесхитростных. Среди них и болгары, и молдаване, и евреи, и русские, и украинцы. Их язык привычно звучит на улицах моего города. Звучит не одно столетие. Что нам делить? В трудную минуту – доброе слово, кусок хлеба, в редкие дни удач – их радость. Что нам делить?
