История аккерманской учительницы

Наши дороги жизни. У каждого они свои, неповторимые, особенные, а потому – близкие сердцу. Часто наш жизненный путь пересекается с людьми, которые в сердцах после оставляют яркий, немеркнущий след. Словно комета, пронзающая тьму ночи блистательным сияньем…

Казимировна

Далёкое детство – пора таинственного, чудного первопознания сего мира! Мы жили в общем дворе казённого дома, что по ул. Островского, немногим ниже от перекрёстка с Кишинёвской улицей. «Казёнными» домами прежде называли те жилища «на земле», коими власть в 50-70-х годах ушедшего века наделяла своих граждан в одном, конкретном здании. Как правило, об «удобствах» там речь не шла.

Общий туалет в виде серого, покосившегося нужника. Пресловутая водная «колонка» за углом. Из «колонки» мы качали воду в вёдра, после чего таскали их по домам. Печки, сараи, помойные ямы… Словом, все те, кто постарше, думаю, хорошо помнят сии атрибуты проживания в коммуне, где, как бы всё общее и в то же время – ничьё…

***

Наш общий двор был разделён на несколько малых двориков, как части каждой квартиры. С нами соседствовала учительница – Галина Казимировна Илюченко. Галина Казимировна, или, по-дворовому — просто Казимировна, читала украинский язык и литературу в четвёртой школе.

Это была красивая, интеллигентная женщина с манерами человека генетически благородного сословия. Что бы она ни делала, о чём бы ни говорила, даже спорила – это всегда выглядело очень красиво, спокойно, достойно. Случалось, спорящая «клятая» соседка просто пасовала перед чистым, я бы сказал, кротким взглядом Казимировны. Её резонное «Ну, что ты, милая, так кричишь? Не надо нервничать, береги сердечко» обескураживало скандалистку и располагало к миру.

Казимировна была неизменным третейским судьёй в то и дело вспыхивающих дворовых спорах. Она разводила «по углам» противостоящие стороны и всех успокаивала убийственно мудрыми сентенциями. Я этим пользовался и не раз.

***

Рос я безотцовщиной, а потому мама особенно строго следила за моим шкодливым нравом. Частенько мне доставалось «на орехи». Рука у мамы была тяжёлой. Причём, экзекуция, в зависимости от степени провинности, проводилась жёстко и безапелляционно посредством армейского ремня или «коцюбки» — металлического прута для сдвигания запорных колец на плите.

Так вот, завидев, что у себя во дворике возится Казимировна, я орал так громко, что, наверное, слышно было в соседнем винзаводе. Через полминуты учительница стояла в дверях. «Муся! – строго окрикивала маму она. – Ну-ка, выйди, надо поговорить». И моя мама – суровая и малосговорчивая — покорно шла во двор. О чём был разговор, честно говоря, я не знаю. После, мама входила в хату и, проходя мимо меня, неожиданно по-приятельски подмигивала. Только Казимировна могла повлиять на её несгибаемый характер. Ещё бы! Ведь она была первой маминой учительницей в те самые голодные, жестокие, послевоенные годы…

Преступление и наказание

Мне было лет девять-десять, когда я совершил первое в своей жизни преступление.

Поздней осенью, ближе к «октябрьским» праздникам, Галина Казимировна приглашала в гости своих немногочисленных подруг – в основном, коллег-учителей. К этому она готовила какие-то необыкновенно вкусно пахнущие блюда. А на десерт – великолепный торт «Наполеон». От одного его запаха можно было душу дьяволу продать!

И вот, как-то поздним вечером, сидя на высоких ступенях у входа в нашу квартиру, я неожиданно уловил этот самый аромат торта. Он исходил от корыта, которым было явно что-то накрыто. Нас с двориком Казимировны разделял забор с редким штакетником.

Усилием воли я заставил себя уйти от сего места соблазна в хату. Мама полностью была поглощена просмотром какого-то телесериала. Я взялся было за книгу о пиратах, но искуситель внутренний волос, словно нашёптывал: «Иди и возьми. Всего кусочек. Это будет незаметно. Иди, Вова, ведь ты любишь «Наполеон»?».

В общем, при помощи той же «коцюбки», сквозь зазор в заборе я притянул поближе корыто и столкнул его в сторону. Там, на широком блюде бесстыдно благоухал торт. Ножом я отмахнул увесистый кусок, надвинул на место корыто и умчался на кухню. Во тьме, торопясь и, урча от удовольствия, я слопал торт…

Уже ночью проклятый голос-искуситель и здоровый аппетит снова приступили к моей шаткой совести. К утру всё было кончено…

Я с ужасом ждал неминуемой расплаты. И этот день настал.

К Галине Казимировне как всегда, пришли её подруги. Где-то через часа два с её двора стали раздаваться изумлённо-вопросительные междометия «Ой! Как же так? А где тортик? Что это?».

Как на грех у нас в квартире было тихо, и на вскрики Казимировны во двор вышла мама. Узнав в чём дело, она смекнула, «где собака порылась». Далее – по схеме: плита, «коцюбка», задница шкодника. На мой крик примчалась Казимировна. Она увела маму к себе, к подругам. Ещё через полчаса из её квартиры понеслись мягкие и грустные слова красивой украинской песни…

И в этот раз Казимировна спасла меня от наказания. Правда, на следующий день она позвала меня к себе и строго отчитала. Мне было невыносимо стыдно, и я расплакался. Добрая Казимировна вытерла мой нос и угостила чудными печеньками собственного приготовления. Так что дома я появился с заплаканными глазами и с набитым печеньем ртом. Мама лишь укоризненно покачала головой и сверкнула своими тёмными очами…

Кстати, с тех пор я на чужие тортики не позарился ни разу – раньше умели убеждать…

Судьба

Несмотря на то, что все соседи уважали и любили Казимировну, её судьба была для всех таинственной и неведомой. Всякий раз, когда кто-то пытался разузнать о прошлой жизни учительницы, та умело и вежливо уходила от расспросов. Именно поэтому в ходу были разные небылицы. То говорили, что она была репрессированной по политической статье. То пересказывали некую душераздирающую историю о несчастной любви. А кто-то даже пустил слух, что Казимировна в прошлом была разведчицей. Как Штирлиц.

Завесу неведомого много лет спустя приоткрыл внук Галины Казимировны – известный городской художник-новатор Олег Белый. Тот самый Белый (Белоусов), который подарил городу улицы Счастья и Радости. Жаль, что многие сего не оценили…

***

Родилась Галина Казимировна в 1927 году, в нынешней столице Украины. Её мать – Тина была известным в Киеве доктором. Тревожную молодость Тина провела в санитарных поездах среди раненых той страшной гражданской войны. А вот судьба отца Казимировны так и осталась загадкой. Даже для его дочери. Мать Казимировны почему-то не рассказывала об отце. Говорили всякое. Кстати, даже о том, что возлюбленный Тины был никто иной, а сам Казимир Малевич. Ну, это такое…

***

Когда Гале исполнилось четыре года, она с мамой переехала на житомирщину – к родственникам. Лютовал голод. От него вымирали целые деревни. Люди сходили с ума. Однажды маленькая Галя, заигравшись на окраине села, едва не стала жертвой каннибала. Её подхватил какой-то мужик с безумными глазами и потянул к опушке леса. Мать девочки вовремя заметила лихоимца и подняла крик. Выскочившие из хаты мужчины, отбили девочку у каннибала. Таково было жестокое время…

Словно рука об руку, рядом с голодом следовали страшные болезни. Тина была хорошим врачом, но себя спасти не смогла. Как-то она заразилась от тяжелобольной и слегла с тифом. Через неделю Тины не стало…

***

Дед Галины Казимировны был состоятельным человеком. При царе он служил крупным чиновником в Житомире. Именно он способствовал и после управлял первым в этом городе трамвайным депо. Дед построил в центре Житомира огромный, крепкий дом. У него, кроме Тины, было ещё четверо детей. Дед мечтал, чтобы всё его большое семейство, которое неминуемо обросло бы уже своими семьями, жили в одном, родовом поместье. Время и люди, как известно, распорядились иначе…

***

Итак, Галина жила у родственников. После освобождения Житомира от фашистов, она сразу поступила в местный пединститут. Родичи, схитрив, приписали ей пару лишних лет, и дивчина оказалась в вузе в 16 лет. Тогда вузы работали по ускоренной программе. Через три года, окончив факультет украинского языка и литературы, новоиспечённый педагог по направлению оказалась в Килие.

***

Здесь, работая в местной школе, Галина Казимировна познакомилась с преподавателем математики – неким Анатолием Андронаки. Андронаки был родом из Аккермана и даже преподавал там естественные науки при румынах в гимназии.

Любовь застала молодую, впечатлительную девушку врасплох. Романтическая натура, первый, предупредительный, серьёзный мужчина, красивые ухаживания вскружили ей голову. Через год у них родилась дочь Валентина. Пара переехала в Белгород-Днестровский. Жила чета в просторном доме Андронаки, по Советской улице. Но романтика первого года отношений закончилась суровой прозой. Андронаки стал придирчивым, сварливым и ревнивым супругом. Постоянные скандалы вынудили пару расстаться…

Получила квартиру Галина Казимировна по Островской, о чём и говорил я выше.

***

В четвёртой школе Казимировна проработала без малого сорок лет. Отдавая всю себя детям и педагогике, она перенесла за время работы два инфаркта. После ухода на пенсию учительница некоторое время трудилась в детском санатории, в Лебедёвке.

Умерла Казимировна в 1992 году. На её похороны пришла почти вся четвёртая школа…

Вечная память Вам, Галина Казимировна! Уверен, многие горожане помнят эту прекрасную женщину, педагога с большим, отзывчивым сердцем, которого так и не хватило на долгую жизнь…
Владимир Воротнюк