Когда-то приезжему человеку в Аккермане говорили: «Как? Вы не знаете, где самый лучший виноград?!! Бросьте, к чёрту, этот базар – ступайте в Сады. Там же цимес, а не виноград – это я вам говорю».
Фото: kristof.com.ua
Район Сады был в Аккермане, пожалуй, наиболее значительным по территории, и, в то же время, самым малонаселённым. Он начинался от современной улицы Лазо по всей её длине, и тянулся вплоть до обширных градин (огородов) села Салганы.
Садами район назывался условно. В основном это были обширные виноградные плантации, и лишь кое-где по околицам города и Салган его оживляли густо засаженные плодоносные участки фруктового разнодеревья.
Невозможно точно установить, когда впервые здесь наш далёкий пращур посадил саженец солнечной лозы. Думаю, это было в период расцвета древнегреческого города-государства Тира – пра-пра-прадедушки Аккермана. А до того, тут, в Буджакской степи, веками гуляли разбойные ветры с близкого Понта Эвксинского. Согласно одной из скифских легенд, которую изложил в своей книге краевед и писатель Владислав Мисюк, в сих местах во времена оны, раз в год собирались духи, демоны и прочая нечисть на шабаш. Путник, случайно увидевший ужасные гульбища демонов, – окаменевал на месте.
***
О Садах я впервые узнал из рассказов бабушки – то было в далёком детстве. Сады принадлежали нескольким весьма зажиточным горожанам. Каждый из них владел обширным участком. Один из таких участков, в несколько гектар, охранял мой прадед – отец бабушки. А было это ещё в начале прошлого столетия. Как и все мужчины нашего рода, прадед не отличался чрезмерной общительностью и кротостью нрава. Высок, крепко сбит, он славился тяжёлой рукой и усердием в службе.
У края участка, который охранял прадед Филипп (так его звали), стоял крепкий дом, окружённый множеством хозпристроек и служб. Предки держали две коровы, десятка два овец, лошадь, свиней и несть числа домашней птицы.
Тревожное времечко неслось по империи Российской. С германского фронта доходили неутешительные вести. Город полнился солдатами в грязных, серых шинелях. Уволенные, инвалиды или просто дезертиры. От них пронзительно несло крепкой махоркой, потом и несвежими обмотками. Дезертиров военная жандармерия отлавливала и строго карала. Многие из бежавших хоронились в плавнях, лесопосадках, в виноградниках. Наиболее отчаянные из них объединялись в небольшие банды.
Как-то, рассказывала мне бабушка, когда уже стемнело и всё немалое семейство закрылось в хате, со двора донёсся злобный лай цепного пса. В городе поговаривали всякое, потому-то все разом испуганно притихли. Прадед Филипп крякнул, снял со стены винтовку и молча вышел в темень. Виновато взвизгнул пёс. После томительной тишины раздался выстрел, вслед за ним – другой. Через пару минут в хату вошёл прадед. Он повесил винтовку на место, перекрестился на образа и бросил жене: «Ну, шо, вечерять будем?».
Рано утром он собрал телегу. На глазах у побледневшего семейства прадед из зарослей винограда принёс мёртвое тело мужика в немыслимых лохмотьях. На спине убитого запеклось тёмное пятно. Труп прадед Филипп аккуратно уложил в телегу, накрыл чистой рогожей, хмуро стрельнул чёрным глазом на домашних и подзадорил коня кнутом.
Вернулся он только к вечеру следующего дня. Как всегда угрюмый, с густым перегаром. Понятно, что с расспросами, мол, как и что, прадеда никто не донимал. Прояснилось всё гораздо позже…
Когда прадед вышел из хаты, сквозь густой лай собаки он услышал чьи-то приглушенные голоса, доносящиеся с дальних виноградников. Голоса приближались. Вскоре, в лунном свете, блеснуло лезвие широкого тесака. Прадед долго анализировать ситуацию не любил. Он вскинул винтовку и дважды выстрелил, как говорят, «на звук». Глухой вскрик, топот удирающих, и всё стихло. Труп, поутру, он отвёз в жандармерию, обстоятельно пояснив там, что к чему. Застреленный разбойник оказался дезертиром. За ним и, вспугнутой прадедом шайкой, числилось несколько убийств и разбойных нападений.
За храбрость жандармский майор выдал прадеду десять рублей – деньги немалые по тем временам. Царский червонец прадед Филипп домой не довёз. В церкви он поставил свечку за упокой души убиенного, а остальное до копейки просадил в шинке с друзьями. В чём, к слову, ни капли не раскаивался. «Як прийшло, так і пішло», — после поговаривал он…
…Вскоре после революции 17 года, прадед заболел тифом, потом его жена. Они умерли почти в один день. На руках у шестнадцатилетней моей бабушки Пелагеи остались трое малолетних сестёр да большое хозяйство, которое, по истечение некоторого времени, было отнято местными хапугами. Впрочем, это уже совсем другая история…
***
Известно, в 20-30-х годах ХХ века в Садах имели свои земли уважаемые в городе люди – Шепелевы, Челенгировы, Городниченки, Асвадуровы. Потомки некоторых из них живут в Аккермане и по сей день. Железнодорожная ветка, что нынче протянулась от станции к порту, сохранилась ещё с тех далёких пор. В конце её, около порта, размещалась водокачка. Сюда, с лязгом и грохотом подходили закопченные паровозы – заправляться водой.
Местами в Садах случались обширные песчаные поляны. Во время румынской оккупации там муштровали солдат местного гарнизона. На песках Садов произрастали дивные сорта винограда. Его, то янтарные, то рубиновые ягоды были налиты живительным соком. Когда в Аккерман приходила ранняя осень, город наполнял хмельной, тёрпкий дух свежесдавленного винограда. По дворам, под арочными сводами глубоких подвалов, в огромных бочках бурно бродило молодое вино. Горловины бочек исходили грязно-розовой пеной.
Редкий аккерманец мог устоять перед соблазном отведать сладковатого, круто-игристого напитка. Молодое вино веселило душу и принималось, в общем-то, легко. Правда, поутру, от последствий возлияний тяжко болели легкомысленные головы. Кстати, старики говорят, что один стакан молодого, мутноватого напитка весьма полезен тем, кто страдает болезнями кишечника. Подчёркиваю, речь идёт о настоящем, как у нас говорят, вине «чистой ягоды».
В те времена вина Аккермана славились далеко за пределами уезда. Не было фешенебельных предприятий с кричащими титулами «Торговая марка», отсутствовали сложные технологические линии на винокурнях, у хозяев. Не было сонма худосочных бледных молодых людей, что нынче торчат у компьютеров и так же разбираются в тонкостях сортов вин, как и наш далёкий предок в лазерном принтере. Всего этого не было. Но было всё просто, добротно и правильно. Почему? Отвечу словами аккерманца, увы, давно покойного, Давида Карповича Кравченко. Старый бондарь сказал так: «А шо ж, воно там тямить у производстве вина, сынок? Воно ж, усё по бумаге хоче. Ты дай ему секатор в руки, так воно калекой станет, прости меня, Господи. Одно – этикетки навчилысь делать. Красивые, разговору нету. А так…».
***
После войны, по приходу в наши края Советской власти, Сады, как район, существовать перестал. Обширные плантации передали совхозу 28 июня, шабовскому винсовхозу. Шли годы. В 70-х явились к нам решительные люди с пухлыми папками и смелыми идеями. Вскоре, алчно урча, былые Сады перепахали бульдозеры, перерыли экскаваторы…
Сейчас я выражу просто мнение. Личное. На месте Садов выросли крупные заводы, организации; раскинулись жилые микрорайоны; упирается в небо девяностометровая труба котельной. Что из этого вышло? Некоторые предприятия приказали долго жить. Многоэтажки обшарпаны, некоторые из них оседают в песках благодаря предварительной небрежной работе геодезистов. В этих домах, большей частью, теплится то, что можно назвать нормальной жизнью. Люди тут измучены неустроенностью быта. Как-то, проезжая в маршрутке по одному из микрорайонов, что сегодня на месте Садов, услышал обрывок разговора двух женщин – они жаловались на своё житьё-бытьё. «Ой, и не говори, — тяжело вздохнула одна из них. — Точно говорят, что тут Долина проклятий. Никакой жизни…».
Ну, и скажите теперь, а нужно ли было ВСЁ ЭТО СОЗДАВАТЬ?
***
Что ещё?.. Старые аккерманцы, коих осталось-то – всего-ничего, всё реже, при встрече, по случаю вспоминают: «А помнишь, какой виноград в Садах был? Эге-ге. Это ж сказка». Они улыбаются. С грустинкой. Чему-то своему, далёкому. Они улыбаются своей молодости, былой силе и своему родному старику – Аккерману.
Первую часть статьи «Народная карта Аккермана» можно прочитать тут.
Государственное агентство восстановления в этом году начинает новый проект – строительство социального жилья. Сначала будет построено 6,2 тысяч квартир.
