Полицейское дело в Аккермане-Белгороде

Охрану правопорядка в Аккермане во всякие его временные периоды представляли различные, как сейчас говорят, «структуры».

В послевоенные годы известной кампании 1812 года, когда одно время комендантом крепости (читай города) был фельдмаршал Кутузов, соблюдением закона и порядка занимались военные гарнизоны и верховые казаки. В основном, всё сводилось к патрулированию немногочисленных улочек города и его окрестностей. Нарушителей редко подвергали аресту. Как правило, били кнутами, или снимали «дыжму» (что-то вроде штрафа натуроплатой – вином, птицей, монетой, прочими харчами). Если попадался на горячем насильник или же убийца, его просто вздёргивали на виселице или расстреливали. О расследованиях, сыске речь не шла в принципе, ибо провинция!

Немного позже правоохраной занималась царская жандармерия. Смутные времена «декабристов» и брожения зарождающегося «народничества» определили иные методы соблюдения правопорядка. Неблагонадёжных из числа дворян или студенчества высылали в дремучие просторы Сибири-матушки или бросали в казематы губернских острогов. Справедливости ради стоит отметить, что в наглухо провинциальном Аккермане подобное случалось настолько редко, что возводилось в разряд сенсации года.

В то же время, во второй половине 19 столетия город начал понемногу возрождаться. Прочно становились на ноги местные купцы из греков, болгар, евреев и русских. От причалов допотопного порта в Одессу, Херсон, Николаев и даже в Севастополь ходили суда, гружённые зерном, овощами, вином, виноградом, прочими товарами. Город разрастался до узнаваемых сегодня размеров.

Понятно, что соблюдением закона стала заниматься городская власть и служивые министерства внутренних дел. То есть, в Аккермане была основана настоящая по тем временам полиция. Что она из себя представляла?

***

По разным источникам в дореволюционном Аккермане начала 20 столетия насчитывалось не более 12 постовых полицейских или квартальных надзирателей.

Эта должность была введена в царской России ещё в конце 18 века. Квартальный в принципе занимался тем, чем ныне занимается участковый инспектор полиции – правопорядком на своей территории. Разница лишь в усердии… Располагался полицейский участок (или околоток) по одноимённой улице – Полицейской, позже переименованной в честь городского головы Беликовича, а ещё позднее, при советской власти, в ул. Комсомольскую. Кроме пристава там числились штатные сыскные агенты и стражники.

В уезде же за соблюдением законов и порядка следили урядники. В общем-то, почти то же, что и квартальные. Я не зря несколько раз повторил слово «порядок». В соответствии с инструкцией 1878 года урядникам предписывалось «охранять общественное спокойствие и следить за проявлениями каких бы то ни было действий и толков, направленных против правительства, власти и общественного порядка».

В обязанности квартальным, урядникам вменялось строго блюсти санитарное и противопожарное состояние на подчинённой территории. Им в этом деле по заведённому тогда порядку помогали дворники. Дворник в те времена считался помощником квартального. Он носил медную бляху на груди и имел пронзительный свисток для вызова подмоги со стороны своего патрона, то есть квартального.

Активно работали штрафы, а особо злостного нарушителя ожидала перспектива отсидеть месяц-другой в арестантской городской тюрьмы, которая располагалась на месте нынешней психбольницы по ул. Шабской.

Для простолюдинов, ремесленников и мещан квартальные были особы приближённые к небу. Их слово и авторитет являлся непререкаем. В ином случае, кроме штрафа нерадивый горожанин мог схлопотать и по зубам.

Преступления тех лет, вероятно, рассмешили бы современного полицейского. В основном, это была так называемая «бытовуха». То подвыпивший муж погоняет жену вокруг дома, то мужики подерутся в шинке, или цыган украдёт у зазевавшегося селянина коня. Случались кражи и покрупнее. Ещё реже – убийства. В общем, полиция во времена оны как-то справлялась. Исключение составляет начало динамичного и тревожного 20 века.

В 1904 году, во время еврейского погрома в Аккермане и уезде, местная полиция, что называется, «пробуксовала». Во время массовых беспорядков пристав и городской голова вынуждены были запросить роту солдат и полуэскадрон казаков из Одессы для усмирения погромщиков. Жандармы справились со смутьянами достаточно быстро. Зачинщиков раскидали по тюрьмам, погромщиков – кого по-тихому пристрелили, кого сослали на каторгу. Прочие же беснующиеся, увидев, что к чему, угомонились сами …

***

Пришедшие в наши места румынские оккупанты в 1918 году, в методах работы от своих предшественников оригинальностью не отличались. Разве что их полицейские – ofițer de poliție чаще применяли массивные дубинки, таким образом, вдалбливая в лихие головы аккерманцев особенности соблюдения ими законов румынского короля.

***

После Великой Отечественной войны в городе было неспокойно. Во-первых, лютовал голод. Выдаваемые властями пайки хлеба у обессиленных горожан вырывали из рук урки и обезумевшие от голода беспризорники. Во-вторых, война принесла в город много оружия. Глухими ночами тревожную тишину Белого города нарушали стрельба, и даже взрывы боевых гранат. Все сотрудники милиции круглосуточно носили при себе табельное оружие. Случалось, приходилось его применять по назначению.

Известен случай, когда в одной из хибар-«малин» по ул. Шабской засела банда грабителей и дезертиров. От наряда милиции они отстреливались из немецкого пулемёта. Однако кто-то из милиционеров, побывавший на фронте, удачно метнул гранату в окно грабителям, и дело решилось само собой…

Отдел милиции располагался в разное время в разных уголках города. Я, к примеру, хорошо помню его по улице Комсомольской, где ныне доживает свой век Красный Крест. Ещё ранее, в 80-е гг., там располагалось управление общественного питания. Скорее, хорошо помню не столько сам горотдел, сколько комнату милиции для несовершеннолетних – так называемую «детскую комнату».

Делами бедовой местной пацанвы занималась легендарная Мария Ружьёва – фронтовик, капитан милиции. Это была суровая, крепкая женщина, которая, несмотря на принадлежность к слабому полу, легко могла скрутить в дулю любого зарвавшегося молодого человека. Причём, мадам Ружьёва особо себя не заморачивала размышлениями о тонких струнах юношеских душ.

Я, конечно, могу ошибаться, но через руки и комнату грозной капитанши прошёл каждый третий аккерманец, которому нынче более пятидесяти. В том числе, и ваш покорный слуга. Не без греха, как говорится.

Сейчас её с нами нет – капитан милиции Ружьёва ушла в мир иной…

Что характерно, советский участковый инспектор, как и его давний коллега, кроме основной работы, обязан был требовать соблюдение норм санитарии и чистоты на прилегающих к домам горожан территорий. Убрать снег, подмести около дома, прополоть участок, собрать палую листву – всё это было для нас обыденным делом. А сейчас?

Одним из самых «крутых» участковых в городе считался Анатолий Симаков. Рослый, крепкий, усатый, он, словно играючи, выходил на бандита с ножом и если тот не сдавался на милость власти, то после, не один день, покряхтывая, потирал бока, кляня себя за легкомысленность. В то же время, даже отпетые уголовники уважали Анатолия Николаевича. Рассуждая так: «Ну, что тут поделаешь? У каждого своё: мы воруем, он нас ловит. Работа!».

***

Несколько слов о ДНД – добровольной народной дружине.

Во времена моей молодости – в 70-80-е годы прошлого столетия быть членом ДНД считалось не только престижно, но и выгодно. Каждому члену ДНД прибавлялось по три дня отпуска или, по желанию, можно было взять отгулы. При домоуправлениях или разбросанных по городу офисах участковых инспекторов работали штабы дружины. На дежурство дружинники ходили по двое-трое с сотрудником милиции. Каждый дружинник носил на правой руке красную повязку – отличительный знак добровольного служителя охраны порядка. Обычно дружинники пресекали мелкие драки на танцплощадках и улицах, затаскивали в участки валяющихся пьяных, во время массовых праздников усиливали милицейские наряды. В принципе, всё это было весело, да и полезно. Криминогенная ситуация в городе держалась не за красной чертой.

В 70-х годах горотдел милиции располагался, где и ныне – по ул. Тимирязева. Он считался одним из лучших в области по части раскрытия преступлений.

***

Я сейчас скажу одну вещь, которая может показаться фантастикой для молодого читателя. В прежние, «советские» годы, даже в страшном сне нельзя было представить, чтобы милиционера толкнули, наорали на него или сорвали погоны. Я уже не говорю об избиении. Расплата наступала мгновенно и справедливо. С другой стороны, так же непросто вообразить милиционера той поры, безучастно наблюдающего, как у него на глазах избивают людей, унижают депутатов, женщин. Как открыто захватывают чужие предприятия, земли, церкви, поджигают дома, убивают людей.

Увы, сегодня это норма. Сегодня милиция переименовалась в полицию, причём, национальную, но «смысл потеряла». На последней сессии горсовета, когда бригада заезжих «патриотов» угрозами, криком и площадной бранью вынудила депутатов выделить участок земли исторической части города под строительство церкви УПЦ КП, присутствовавшие рядом в холле полицейские лишь трусливо сглатывали слюни. На глазах грубо нарушался закон, а его блюстители помалкивали. А, может быть, в том был некий замысел? Или поступила соответствующая команда, типа этих «мальчиков» не трогать? Ребята, в какой стране мы живём? Это ведь чистой воды дикий американский Запад времён ковбоев и бандитов, когда всё решала пуля кольта.

Сейчас в городе активно развивается тема создания своей муниципальной полиции. Уже и исполкомом горсовета приняты некоторые решения по её организации. Думается, это довольно неплохая альтернатива действующим правоохранителям. Ведь главная её суть – муниципальные полицейские будут напрямую служить интересам громады города, а не политической «целесообразности» вершителей судеб в стольном граде Киеве. Поживём-увидим…

Владимир Воротнюк,
г. Белгород-Днестровский